Вера против фактов - Страница 51

Таким образом, Гулд придает этим магистериям «равную важность» и призывает к содержательному диалогу между религией и наукой – не для того, чтобы объединить их, но для того, чтобы содействовать согласию и взаимопониманию.

Проблема в том, что, хотя принцип непересекающихся магистерий привлекателен как утопический проект, сам Гулд видел в нем нечто большее, чем просто приятную банальность. Он настаивал, что нам следует реализовать его идею посредством структурирования науки и религии таким образом, чтобы они мирно сосуществовали. Так что он видел в непересекающихся магистериях «потенциальную гармонию через различия науки и религии, надлежащим образом осмысленные и ограниченные».

Красный флажок здесь – слова «надлежащим образом». Представить себе «надлежащую» науку несложно – подавляющее большинство ученых считают свое призвание совершенно натуралистичным предприятием. Но что такое «надлежащая» религия? Гулд считал, что это религия, которая никак не пересекается с наукой.

В этом-то все и дело, ибо в реальности религия часто бывает «ненадлежащей» и упорствует в этом. Как мы уже видели, многие религии делают фактологические заявления об окружающем мире и тем самым вторгаются на обозначенную Гулдом территорию науки. Как всегда, самый заметный пример – теория эволюции. Под ненаучными креационистскими историями подписываются не только фундаменталисты, но и многие протестанты, католики, мормоны, свидетели Иеговы, ортодоксальные иудеи, коренные американцы, саентологи, мусульмане и индуисты. Но идеи происхождения человека и других биологических видов – не единственное нарушение концепции непересекающихся магистерий со стороны религии. Христианские ученые предлагают духовную теорию болезней, а некоторые индуисты считают, что врожденное уродство – свидетельство греховности. Большинство авраамических религий признает существование души, отличающей человека от всех прочих видов. Невозможно отрицать, что религии по всему миру часто вторгаются на территорию науки, иногда с трагическими результатами. Сколько человек умерло, в том числе и в последние десятилетия, только потому, что рассматривали инфекцию как чисто духовное недомогание?

Чтобы разобраться с этой проблемой, Гулд, судя по всему, построил «религию» по заявлениям прогрессивных западных богословов, многие из которых агностики во всем, кроме названия. Но религия, разумеется, не ограничивается тем, что говорят о ней ученые люди. Она охватывает верования, которые помогают людям находить смысл в собственной личной реальности, даже если эти верования пересекаются с наукой. Назвавшись арбитром «надлежащей» религии, Гулд просто переопределил понятия, чтобы они соответствовали его утопическим представлениям. Таким образом концепция непересекающихся магистерий испытала еще одну метаморфозу – превращение из достижимой утопии в фактическое описание реальности. То есть для Гулда неприятные столкновения между верой и наукой по определению не затрагивали «настоящей» религии. В результате принцип непересекающихся магистерий превратился в урок тавтологии, позволивший ему попросту игнорировать те религии, которые делают заявления о реальности:

...

Религию просто нельзя приравнять к буквальному восприятию Книги Бытия, чуда с разжижением крови святого Януария… к буквальному восприятию символов каббалы или историй из желтой прессы. Если эти коллеги хотят сражаться с суеверием, отсутствием рациональности, филистерством, невежеством, догматизмом и множеством других надругательств над человеческим интеллектом (нередко превращаемых средствами политики в опасные орудия убийства и угнетения), то Бог их благослови – но не нужно называть этого врага «религией».

Но как еще мы можем это назвать? Многие религиозные люди были бы оскорблены, если бы узнали, что принцип непересекающихся магистерий требует отказаться от существенных составляющих их веры. Однако Гулд, судя по всему, рекомендовал именно это. К примеру, он отказывал религии в опоре на чудеса, утверждая, что первая заповедь для принципа непересекающихся магистерий должна быть такова: «Не смешивай магистерии, утверждая, что Бог лично инициировал важные события в истории природы своим вмешательством, о котором можно узнать только из откровения и которое недоступно для науки». Но это, конечно, означало бы отказ от главного события христианства – Воскресения, – а также от католических и буквалистских представлений о существовании Адама и Евы.

И как насчет самого очевидного нарушения принципа непересекающихся магистерий – того факта, что многие религии принимают креационизм? Спасая свою концепцию, Гулд признал, что креационизм – это не настоящая религия и даже не ее расширение:

...

Иными словами, наша борьба с креационизмом носит политический и конкретный, а вовсе не религиозный характер. Она даже не интеллектуальна в каком бы то ни было смысле… Креационисты не представляют собой магистерий религии. Они усердно продвигают вполне определенную теологическую доктрину – сомнительный с интеллектуальной точки зрения взгляд на религию демографического меньшинства, которое жаждет навязать его всему миру.

Как ни печально, этот аргумент ничего не стоит. Всякий, кому случалось биться с креационизмом или его окультуренным родичем – теорией «разумного замысла», – знает, что и то и другое суть чисто религиозные явления, рожденные в ходе конфликта между эволюционной биологией и Писанием. Поскреби креациониста, и как минимум в 99 % случаев получишь поборника религии.